(Из повести о Мичурине «Обновитель природы»)
Как только утром свет просачивался сквозь рассохшиеся ставни, Владимир Иваныч вскакивал с постели и, прямо на босу ногу надев сапоги, шагал в сонный сад. Он всё боялся что-нибудь проворонить. Всякое время года требовало своих хлопот.
Ранней весной, например, когда соки устремлялись по разогретым стволам в ветки и почки, нужно было спешно доделать начатую с осени обрезку и приниматься за самую трудную работу.
Словно буря проходила по саду, когда Владимир Иваныч делал обрезку. Так и летели отхваченные жировики, длинные рыхлые ветки - вредные для плодов побеги роста. Зоркость и точность нужна была тут, чтобы нигде не спутать пузатенькую почку будущего цветка с длинной почкою роста.
А когда начиналась прививка, тогда как будто и птицы притихали: такое нелёгкое и торжественное было это дело.
Владимир Иваныч будто на струнах играет - на ветвях. Вот, например, нужно ему вприкладку привить по ходу дела.
Он срезает наискось ветку на яблоне, а к срезу плотно, кора в кору, прикладывает срез того черенка, который надо прирастить к дереву.
- Лычко! - приказывает мастер.
Ребята подают ему ленточку мочала, и Владимир Иваныч туго забинтовывает место сростка. Быстро застывает на воздухе вар, и вот уже как будто так и было. Только чуть заметная толщинка на ровной прямизне сращённой ветви выдаёт, что соединены тут два разных дерева.
Многое нужно брать в расчёт: и возраст ветки, и её направление, и толщину. Для каждого случая - своя особая фигура на концах веток.
Со всем этим надо поторапливаться. Как только буйное весеннее сокодвижение к началу июня сменится тихим ходом соков и кора начнёт отделяться от свежей древесины, от камбия, - тогда уже нельзя будет соединять ветки срезами.
«Эх, не мешало бы получше помощников, - думает, орудуя своим ножом, Владимир Иваныч. - Как ни торопишься, а всё никак не поспеешь».
В самом деле, нелегко приходилось Владимиру Иванычу в саду без настоящих, дельных помощников. И за дичковым питомником следи, и прививки делай, и червя околачивай, и окуривай деревья дымом, и штамбы бели. Много дела, много заботы.
Всё чаще и чаще слышал Ваня в доме сокрушения и вздохи о том, что вот, мол, ещё одна выписная прививка из Умани совсем не дала завязей или дала завязи чуть-чуть побольше дикой сибирки...
Лето перевалило за половину. Яблони набивали плод. Опытный глаз хозяина уже начал подсчёты. Утешительного было мало. Ухищрения не помогали...
Владимир Иваныч день ото дня делался всё угрюмее. Улыбка всё реже появлялась на его лице.
И вот Ваня решил пособить отцу. Ему пришла в голову замечательная мысль.
За два гвоздя и гайку Ваня заручился Петькиной помощью. Однажды, когда тот по своему обычаю пролез в подворотню, Ваня спросил:
- Петька, ты яблоки умеешь делать?
Петька подумал и в первый раз в жизни покачал головой:
- Не-е... Не умею...
- Давай со мной вместе яблоки делать!..
Через пять минут работа кипела вовсю. На крепостных ямах накопали розовой глины, щедро полили её водой, размесили и принялись формовать яблоки. В готовое яблоко втыкали ветку или сучок из садового хлама и ставили яблоко на солнцепёк.
Когда запас глины выходил весь, опять бежали на ямы за новой партией сырья.
Пот ручьями стекал по разгоревшимся щекам. Яблоки получались огромные и тяжёлые. У них было некоторое сходство с настоящими яблоками, но больше походили они на картофель. Готовые изделия складывались в укромное местечко, незаметное для чужого взгляда.
Петька весь ушёл в новое занятие. Вылепливая яблоки, он восторженно взвизгивал, охал, мычал, подпрыгивал. Ваня тоже работал изо всех сил.
За неделю Петька с Ваней наделали около сотни яблок. Жаркое августовское солнце отлично запекло их. Они громоздились огромной кучей в закуте между забором и стеной сенника. Старшие мельком видели их, но принимали за снаряды, приготовленные для какой-нибудь междоусобицы.
Но вот однажды в полдень, когда все спали мёртвым сном, Ваня и Петька тихонько шмыгнули в сад с первыми охапками наделанных яблок. Облюбовав одну из яблонь-китаек, в кроне которой привиты были черенки пармена, приятели разделили, кому что делать. Петька, взобравшись на стремянку, начал подвязывать самодельные яблоки к веточкам и сучкам, а Ваня подавал ему снизу новые и новые. Ваня часто видел отца возле этого дерева и думал, что оно его особенно огорчает.
Подвесив одну охапку, сбегали за второй. Ветви яблоньки стали заметно клониться от непредвиденного груза. Некоторые вязочки обрывались, но, в конце концов, почти все яблоки прочно повисли на ветвях. Яблоня преобразилась. В зелёной листве её засквозили серовато-розовые катыши глины, казавшиеся друзьям верхом яблочной красоты.
Пот градом стекал по перепачканным лицам обоих приятелей. Дело подвигалось не очень быстро. За полтора часа полуденного сна домашних, когда только и можно было действовать без опасений, удалось украсить всего одну яблоню.
Но вот загавкал проснувшийся дворняга Жучик. Это было как бы сигналом - «конец всеобщему сну». Ваня с Петькой опрокинули наземь стремянку и убежали из сада. Забравшись в своё убежище, они, поёживаясь, начали радостно, с захлёбом обсуждать всё по порядку. Свою работу они никак не считали за озорство. Для них это было серьёзное дело, важное и полезное.
Но вот из дверей дома показался хмурый отец. Ворот рубахи был у него расстёгнут, волосы сбились на лоб. Сон не согнал озабоченности с его лица, не разгладил складок над переносицей. Владимир Иваныч цыкнул на Жучика, который бросился к нему с объятиями. Расправив плечи, он двинулся в сад...
И вдруг и сад, и огород, и плетень, и сарай - всё это прямо затряслось от бешеного хохота. Такого давно уже не слыхали тут.
Через минуту Владимир Иваныч выбежал из сада. Он корчился, хлопал себя по бёдрам и по коленкам, хватался за бока...
Во дворе он закричал неистовым голосом:
- Кто это сделал? Кто это сделал?...
Сбежалась вся семья. Отец приказал всем идти в сад. Ваня решил: «Надо идти вместе со всеми, а то, пожалуй, сразу подумают на нас».
Петька вдруг поскучнел. Буркнул поспешно:
- Я, Ваня, домой... - и тотчас умчался.
Ваня прокрался за всеми в сад, но там всё-таки спрятался за кустами.
Отец, размахивая руками, кричал вперемежку с хохотом:
- Каково! А? Ведь надо этакое удумать. И кто, шельмец, умудрился?.. Вхожу в сад, гляжу - чего-то неладно с моим парменом. Не узнаю, хо-хо-хо!.. Подхожу ближе - что за чёрт? - картошка на ветках...
- Чему обрадовался? - вдруг завопила истошно бабка. - Просто соседи подшутили. Вот, дескать, на тебе - катыши глиняные вместо яблочек...
Отец сразу перестал смеяться. Затихли и все остальные.
- Надо мной?.. Подшутили? - повторил грозно садовод. - Быть не может.
Он скрипнул зубами, сжал кулаки.
- Да если бы я только мерзавцев этих... Головы посшибаю! - завопил он вдруг страшным голосом. - Головы посшибаю...
Ване представилось, что отец уже и впрямь бежит к соседям, чтобы посшибать им головы.
Сердце у него так и оборвалось. Что теперь будет с соседями, да и самим отцом? Забыв про всё, он выскочил из своей засады и кинулся к отцу, заливаясь слезами.
- Папа, папаня... Я больше не буду... Не сшибай головы соседям. Это... мы... я...
Он хотел было крикнуть «с Петькой», но удержался.
- Это я сам яблоки наделал и сам повесил... Я думал, ты рад будешь, папаня...
Несколько секунд молчания, и отец снова затрясся от хохота. Он подхватил сына на руки, начал подкидывать его кверху...
- Ну и мастак! Ну и затейник! Чего удумал... Отцу пособить... Хороши яблочки. Хороши...
Снова заулыбалась вся семья, кроме сердитой бабки Марьи Матвеевны.
- Выдумщик-бесёнок! Ужо и хлопот с ним будет, - беда... Высечь обязательно его надо.
- Ну нет, - замотал головой отец. - Уж я его как-то обидел понапрасну. Крапивой посек за то, что он гряду мне переворошил. А верь не верь - на этой грядке самая лучшая редька вышла. Я у него так и не допытался, чего ради он гряду тревожил. Может, сейчас скажешь, Ванюшка, чего ты там делал?
- Ладно... Скажу... - шептал, всхлипывая, Ваня.
- Ну, говори же.
- Бурмору сеял... Чилигиру...
- А где ты взял её, чилигиру эту?
- На столе, в стопке...
- В какой?
- В деревянной.
- Вот те на! - молвил отец, - а ведь это же соль ты сеял, изобретатель...